Сурков Алексей Александрович

Я дверь распахну, пойду на крыльцо,
И молодость ветром овеет лицо.

Я вижу ее среди беспорядка
Идущих не в ногу маршевых рот.
Упрямо бьет по бедру лопатка,
До крови шею натерла скатка,
Плечо натрудил ручной пулемет.

Я помню, как спуск нажимал впервые,
Как дикая кровь обожгла висок,
Как пыль свивала кнуты огневые,
Как люди, теплые и живые,
Ложились трупами на песок.

Я помню, как писарь наш осторожно
Считал потери — число к числу.
Как ливнем стали хлестали ножны,
Как было нашим сердцам невозможно
Привыкнуть к этому ремеслу.

И как мы все-таки привыкали
Стрелять, рубить и носить рубцы.
И радость больше была едва ли,
Когда нас впервой в разведку звали
Всей ротой признанные храбрецы.

Дыханье юности нашей знойно.
Ей Ленин подал команду: «В ружье!»
Она, как пруд, не гнила застойно.
Вернись она вновь, позови беспокойно,
Я тысячу раз повторю ее.