Предпочитает правду – с ней ужиться легче, чем с недосказанностью и ложью. Ест мало, много спит – ложится рано, встает поздно. Живет, как тигр в клетке. Признается, что так комфортнее. «Знаешь, давно перестала верить в сказки, хоть в детстве и хотела быть феей».
Аня, тридцать лет. Невысокого роста с длинными каштановыми волосами и карими глазами. Сладкоежка. Страшная. Акула бизнеса. Все свое свободное время от сна посвящает бесконечным поездкам и телефонным разговорам, не редко на повышенных тонах. Сколотила состояние на пищевой промышленности. Сразу после университета ринулась в бой. Пока ни одного проигрыша. Приезжает порой ко мне сама. Без предупреждений, сажает в машину и увозит туда, куда души лягут. «Знаешь, Ксюнь, устала. Хочу спокойной семейной жизни. Готовить мороженое собственноручно, провожать ребенка в школу, мужа на работу, а получила вечную нервотрепку и кучу денег, которые даже не успеваю тратить. При этом найдутся какие-нибудь суки, готовые сделать это за меня». «Может быть, им очень нужно? На что-то важное». Похлопывает меня по руке, мол «наивная», смотрит на пруд, в котором плавают декоративные рыбы, похожие на прожорливых акул. «Я как эти, - кивает в их сторону, - вроде обожралась, а бросают новый корм, и я подплываю к кромке воды и поглощаю, поглощаю и не могу остановиться».
Второй муж не выдержал ритма – сбежал в какую-то теплую страну со «шлюхой твоего возраста», как говорит Аня. «Ты только не обижайся, что так сравниваю, но молодежь зубастее нас пошла, а ты сама наивность. Даже удивляюсь, как тебя до сих пор не сожрали, и волна не выбросила твой обглоданный этими пираньями скелетик на берег Невы». Небрежно закуривает. Выпускает тонкую струйку дыма из не менее тонких губ. В выражениях не стесняется, говорит прямо и по делу, переходя грань, иногда извиняется. Иногда звонит, но чаще всего спрашивает одно и тоже. «Как твое сердце?» Задумываюсь и молчу. «Зачем ты пьешь столько обезболивающих? Посадишь ведь его». Отвечаю, что сажать уже давненько нечего. Отчаянно бесится. «Философ хренов, я бы тебе твою философию в глотку засунула. Сколько можно?» Я молчу. Успокаивается. «Ладно, извини». Знает поименно, кто добивал. Грозится, встретив, «набить морды до полусмерти и закатать в бетон». Иногда думаю, что пора прикусывать язык. А если действительно сделает. Порой перехожу сама на тон выше: «Воу, воу, притормози коней, Зена». Стреляет молниями из глаз. «А ты быстро учишься, смотри, какая дерзкая стала, Одуванчик». Опускаю голову и утыкаюсь взглядом в сложенные на коленях руки. Еще не привыкла разговаривать с ней на ее языке. «Ксюнь, ты пойми, мужики как конкуренты – либо ты им глотку, либо они тебя раком». На такие фразы молчу, осознавая, что никогда не приму законов бизнеса в жизни. Может быть, поэтому она одна. Не дает ничего и никому. Деньги за информацию и товар. Товар и информацию за деньги. Порой щедра, но не со всеми. «Давай в Амстердам на недельку. Отъедешь, отойдешь». Деликатно отказываюсь. Спорить с ней бесполезно. Если что-то решила – уже не спрятаться. Звонок в девять утра. «Все, едем на конюшню, собирайся. Ты хотела, я дарю». Не успев проснуться, мычу в трубку. «Давай, поднимай свою задницу, приводи ноги в порядок и поехали». Гудки. Она такая. Живу как на пороховой бочке. Учусь законам… Ани.
Комментарии отсутствуют. Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии