Они так громко толкаются в тесноте, как дети маленькие в пустой голове. Перебирает их и так и эдак, ищет на прогулках средь деревьев и веток, А по приходу домой садится что-то писать, но марает листы чернилами черными опять.
Они так громко разрываются внутри и кричат, Что на них невозможно поставить тугую печать, Заставляют плохо спать ночами и выливаются на бумагу кривыми словами.
Они ее прошлое, настоящее и будущее, Она их верная до гроба прокуренная служащая, Они ее ад и непокой, в программе жизненной безвозвратный сбой.
Клавиша escape не помогает, за снегом на улицах таящим наблюдает. Эти мысли и дар и наказание – приходит в паблики с покаянием. Мол смотрите, кроме этого ничего не мог подарить мне Бог – строчки застают неудачно врасплох. Она с ними изо дня в день живет, не может спустить и заколотить словесный гроб.
Мать говорит: «Доченька, ты устала, иди ложись», А они на ее коже, как чесоточная мерзкая сыпь, Раздирают и просят: «Прими нас, смирись», и не уходят туда, откуда пришли – в голубую высь.
И пока не окажутся на бумаге – ей не уснуть без мыслей о славе, Которая не приходит, а тащит ее на дно. Вот такое ее изгнивающее замышленное нутро.
Комментарии отсутствуют. Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии