Дышать. Жить. Наслаждаться. Верить. Надеяться. С каждым разом мощнее, сильнее. Расти. Падать. Подниматься и идти дальше. Это нормальные этапы становления личности в жизни, но что если в один прекрасный момент ты замираешь в какой-то точке и не можешь идти дальше? Что, если у тебя больше нет сил, нет веры и надежды, что ты способен что-то изменить, стать совершенно другим человеком? Рано или поздно все эти вопросы возникают у нас в голове, но никто не задумывается о том, что регресс порой полезнее простоя. Потому что после него ты можешь сделать такой скачок, какой не сделаешь в прогрессе.
Жизнь это движение. Если время останавливается, не важно, в каком пространстве это смерть. Не важно, в какой промежуток будет эта остановка, если все замирает, то замирает сам смысл жизни. Когда ты выходишь из этой паузы, то начинаешь все заново. Начинаешь возрождение себя. Это сама суть пути человеческого. Даже если есть что-то, что нужно, что необходимо сохранить, то при условии неизменности этого самого дорогого ... даже если это посадить в капсулу, чтобы всегда оно было рядом это иллюзия сохранности, как бы ни было дорого тебе это, как бы ты не хотел это оставить...
*** Бешеным псом разрывает ее неспокойный сон. Выдёргивает из той реальности, где лето только-только набрало обороты и рывком вносит в совершенно иной мир, где мерзнет нос, а пальцы на ногах скручиваются в теплых носках под тремя одеялами от нежелания выползать в этот холод. Но она лениво открывает спросонья оба глаза, и темнота проникает в ее зрачки, заставляя их расшириться чуть ли не до конца хрусталика, и соприкоснуться с белками. Очередное утро. В доме витает еле заметный запах печеной рыбы. Вещи, сброшенные после тяжелого рабочего дня, так и продолжают валяться кучей у кровати. Накрывает тыльной стороной ладони лицо и выпускает струйку воздуха. Еще один бешеный день. Откинув одеяло, рывком встает с кровати и опускает ноги на тапочки. Пальцами нащупывает вход и пробирается в них, словно гусеницами ползет до упора. Облокотившись на мягкую кровать, встает и медленно подтягивается. Безмолвный и пустой тот самый дом, где должно было быть так много смеха и радости, семейных ужинов, молчит. Молчит, как убитый. Спускается со второго этажа на кухню и включает лампу в самом дальнем углу двумя хлопками. Выглядывает в заснеженное огромное окно с нее в высоту весь сад стоит покрытый белым снегом, словно на деревья кто-то одел шапки. Желто-зеленая трава согнулась под прикрывающим ее полупрозрачным инеем, а маленькое озеро затянул тонкий лед. Надави и треснет, но в такую погоду не хочется ни на улицу, ни на работу, никуда. Правда, в такие секунды происходят чудеса. Снег вестник волшебства. Словно в каталептическом состоянии заваривает себе кофе, наливает молока и плюхается в кресло у огромного длинного стола. Разбросанные карандаши, наброски, исчерченные листы, какие-то кляксы, не выключенный ноутбук работа. Работа всегда и везде не покидает ее. В автобусах, метро, разве только в машине она собирает все мысли в пучок и потом выкидывает на чистые страницы электронных документов. Копит и копит свою писанину в самых дальних папках флэш-накопителей и старается никому ничего не показывать. Работа, работа единственная возможность не сойти с ума от скуки и заниматься тем, что работой-то не назовешь своей душой. И сердце бешеным ритмом разрывает грудную клетку.
Мальчик просит драмы, у старой, уставшей, рассыпающийся дамы Мальчик просит сахара, пластырей и ваты летней осенью сахарной.
Мальчик просит. Девочка больше не даст. В тот момент, когда опускаются руки, когда хочется сбежать и спрятаться, она удаляет три тысячи сообщений из переписки. Yep.//
3000 сообщений диалога были успешно удалены, беспристрастно сообщило всплывшее информационное окно социальной сети. И как она только могла решиться на такое. Странная девочка. Так берегла все эти воспоминания, а потом в один клик удалила, и не стало ни плохо, ни хорошо. Осталось, как было совершенно никак. Ни живая, ни мертвая цельно-бесцельная, разбитая, как чашка, стакан хоть всю посуду перебейте. Не центр Вселенной. Даже своей. Облегчение не заставило себя ждать. Закралось под ребра теплой пушистой кошкой и поселилось там. Свернулось клубком, помяв лапками сердце, и уткнулось в него своим прохладным носиком.
Где пусто, всегда станет полно, потому что уходя, покидающие оставляют место для новых свершений, новых эмоций и побед, новых людей и счастья. Кажется, что, потеряв, ты больше ничего не сможешь, никогда, но это обман. Нам нравится самим оплакивать потерю, ждать ее возвращения не стоит. Ведь рядом с пустотой у тебя остается то, чего нет больше ни у кого ты сам. Только от тебя зависит, исчезнут ли эти пустоты или превратятся в черные дыры. Только от тебя зависит, найдешь ли ты что-то большее, чем потерял, обретешь ли ты снова улыбку. Будь просто благодарен, а дальше жизнь сама покажет, кто и чего стоил. Чего стоил ты. И кого будешь.
Закидывает жевательную резинку в рот. Тщательно пережевывает раза три. Жевательная резинка со вкусом жевательной резинки. Странно. Надувает огромной пузырь, и он лопается с громким хлопком, словно это единственный звук, который можно услышать на всей этой планете. Дом содрогается и словно съеживается от страха. Открывает крышку своего любимчика. Два хлопка, и в темной кухне виден только свет от экрана ноутбука. Щелкает что-то, и в помещении возникает словно по волшебству нежность. Легкий бит. Вспоминает и поёживается. Переплетает длинные большие пальцы ног друг с другом. Холодные, хотя в доме тепло. Каково это, когда без обезболивающего тебе палят кожу на ногах, каково чувствовать этот запах горелой плоти, которая только недавно была и ее не стало. Уносится мыслями туда, где делают инъекцию. Где она касается ресницами щек, лежа на операционном столе слишком часто она стала закрывать глаза как в прямом, так и переносном смысле. Чувствует, как немеют ноги. А если она не сможет больше ходить? А если не пойдет? А если останутся шрамы? А если... И это стаей кружит в больной голове. Ощущает, как что-то острое протыкает кожу, потом другой лоскут, но не чувствует ничего. Удивительно - впервые не чувствовать ничего, кроме сковывающего страха. Может, это он так действует на нее, а не анестезия? Еще десять минут, и это закончится. Только десять минут. Ждет спокойно, не шелохнувшись, но внутри такая буря, так хочется кричать и сопротивляться. Внутри. Только там. И время, словно черепаха, ползет, пока она считает по шестьдесят секунд в уме. Последний штрих и хирург делает узел. Чувствует, как тот впивается прямо в мясо. Легкая прохлада начинает рассасываться в теле и исчезать. И с каждой секундой становится еще страшнее просто не встать, когда подойдет срок. Или встать, но не смочь шагнуть. Выходит из оцепенения, и ноющая боль взрывом от эпицентра разносится от бедер до колен, будто выбивая чашечки из суставов.
- Вот и все, - улыбнувшись, произносит Белый Халат, - можете вставать, только аккуратно. Чуть приподнимается и смотрит на свои бедра. Уродливые нитки впились в воспаленную красную плоть, давя так сильно, что кровь маленькими капельками замерла на швах. - Будете хромать первое время, а потом станет легче, и внимательно посмотрите на голени. Их нельзя сильно сгибать, иначе швы разойдутся, поэтому советую вам ходить как можно меньше и не носить каблуки первое время. - И сколько это? - Месяц или три недели. Посмотрим, как все будет заживать. - Спасибо.
И она осторожно сползает с операционного стола, аккуратно ступая на холодный кафель, а ледяной пол так и обжигает ступни через носки. Одевается и, не сказав ни слова, выходит.
Это был тот день, когда кончилась ее жизнь. Когда она поняла, что вернуться к танцам не удастся никогда. В спорт тем более, только любительский.
Возвращается в реальность, закатывает штаны до колена и обрабатывает швы перекисью. Прошло уже больше двух недель, а боль не оставляет ее. Больше двух недель, а она до сих пор помнит запах больницы, чувствует кожей эти накрахмаленные простыни и отвратительную садистскую улыбку врача. И ничего с этим не поделаешь. Что было, то было. Удивительное ощущение, что она до сих пор под анестезией, но это ложное восприятие этого безумного мира, в который каждое утро ей все меньше и меньше хочется. Но здесь никто не спрашивает, чего ты хочешь, здесь каждый день - новое испытание на пути к исполнению своих желаний. И она замерла, поставив точку на всем и всех. Не надо лишних многоточий - они все усложняют. Они делают жизнь наполненной надеждой, которая приходит только тогда, когда о ней забываешь, как и мечты, как и исполнение всего, что задумал. Лопает еще один надутый пузырь и отпускает штаны до пяток. Теперь есть весомый повод никогда не надевать платья и юбки. Не любила их с самого детства, а теперь и подавно. Есть повод умолчать с улыбкой обо всем, что случилось за эти месяцы. И наконец-то есть повод появиться в спортивном зале, потому что дома восстанавливаться лень
И пришел день... И пришло испытание. Испытание тишиной, одиночеством и физическими терзаниями. Пошел четвертый месяц спора. Еще два года и семь месяцев, и можно будет сказать, что она выиграла, но, как и сейчас, потом тоже некому будет этим похвастаться. И даже если восстановить эти три тысячи сообщений, что возможно только после пребывания молчания ее собеседником, то все равно ничего не изменится. Будет так же, как и было никак.
Комментарии отсутствуют. Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии