Странник

1. Меня всегда поражали некоторые вещи. С детства мама говорила мне, что удивляться не стоит. Ничему. Со временем я перестал реагировать на самые необычные вещи. Однажды один клоун на арене цирка съел крысу. У неё был длиннющий хвост и усы. Этот парень вышел, поклонился народу, снял свою сине-зелёную шляпу и совершил несколько безобидных острот. А потом сказал что-то про звериный нюх, достал из кармана жирную, серую крысу и сначала отгрыз ей голову. Зрители ахнули, кого-то стошнило на соседа. Кровь мелкими капельками падала на оранжевое полотно арены, а клоун скалился, будто совершил какой-то подвиг. Впрочем, наверно, не каждый может просто взять и отгрызть голову крысе. Он выдавливал улыбку почти минуту, а потом с чувством выплюнул оторванную голову на пол. Подоспел акробат и силач. Они выволокли клоуна под руки. Я так и не понял, что хотел сказать этот странный человек.
2. Я начал говорить о вещах, которые меня всегда поражали. Например, как можно зависеть от вещей, которые изначально не требуют внимания? И как, поведайте, нужно ухитриться сопротивляться тому, что есть в нас с самого рождения? Все мы хотим любить. Больше того, мечтаем о любви к себе. И часто второе доминирует над первым. Эгоизм ли? Простое желание быть кому-то нужной личностью? Всё верняк, как иначе то! Но секс. Страсть побуждает нас к необыкновенным поступкам. Я волен не говорить о банальностях, ибо в них есть настоящее отражение скотского начала. Представьте себе кремовый луг. В него можно упасть, насладившись, и утонуть счастливым. А кто не любит крем или взбитые сливки? Тот сдохнет несчастным. Я, собственно, к чему. Знал я одного мясника. Впрочем, что значит, знал. Слышал о парне, который видел изо дня в день одну картину: спальня, холодильник, пивнушка, спальня. Эдакий день сурка, который ни в коем случае не угнетал. Если ваше воображение сыграло стереотипом на ксилофоне воспоминаний, то сделайте одолжение, разнесите образовавшуюся картинку на мельчайшие кусочки и соберите образ вновь. То был интеллигентнейший мужчина сорока лет. Он обзавёлся своей скотобойней после войны. Всегда этот джентльмен был строен и свеж, гладко выбрит и вкусно пах. Знал литературу и разбирался в футболе. Пять раз был женат, но каждый раз разочаровывался в избранницах. Нет, он вряд ли был плохим человеком. Отнюдь. Его манеры могли сразить наповал, как лучший армянский коньяк, - нежно и заботливо, без суеты. Однако многие жители того маленького города полагали, что мясник держит тайну. Страшную, мучительную и, разумеется, криминальную. И честно скажу, подозревать мясника было глупостью превеликой. Но ничего не поделаешь, он же мясник. Шептались, дескать, он замкнут, говорит путанно и вообще на людях не слишком проворен. Да и работал мясник по пятнадцать часов в день. Странностью попахивало. В общем-то, народ был прав. У мясника имелась чудаковатость. Ему приносило удовольствие, граничащее с экстазом, разделывание туш. Как только наточенный топор врезался в очередную мягкую плоть, мясник чувствовал радость и улыбался. И он рубил без остановки, брался голыми сильными руками за свежее, сырое мясо, готов был утонуть в нём, наслаждаясь запахом и вкусом. Да, бывало, он ел сырьё молодого жеребёнка и по его губам, подбородку, шее текла кровь. Мясник никогда никого не обижал, даже в драку вступил однажды, когда его обвинили в нападении на женщину. Конечно, парень был невиновен. И больше всего на свете ему нравился процесс расчленения трупа животного. Может, потому от него и уходили все женщины? Без истерики или скандалов. Просто собирали вещи и покидали его дом. Никто не знает, и знать не может. Но одно верно наверняка, мясник точно был хорошим человеком.
3. Один половой акт, длящийся каких-то пять минут, способен порушить всю жизнь. Печальная правда, о которой никому не хочется думать. Целая жизнь, наполненная чем угодно, подчинена слепому желанию принять или вставить свой детородный орган в другой. Страсть убила больше. Меньше счастья она принесла. Страсть и алкоголь. Второй есть катализатор первого. Неужели человек настолько безволен и зависим? И не способен бороться с наваждением? Видимо, ответ положительный. Быть может, тогда лучше рубить мёртвую тушу? Чёрт, всё-таки как он сожрал ту крысу?
4. Это случилось через год. Я ненавижу цирк, однако снова попёрся под уродливый тёмно-синий шатёр. Сначала прыгали акробаты, потом изгибались гимнасты. Животные, люди, нечто среднее – один за другим. И тут появился ОН! Долбанный клоун в шляпе, похожей на крышу психбольницы. И он снова осклабился своими кривыми зубами. Зрители ждали представления, дети покрикивали и растопырили глаза в ожидании чудес. Один я знал, чем всё закончится. Я был уверен, что сегодня этот паршивый засранец повторит свой номер. И он не подвёл. Теперь крыса была поменьше и белая. Вы их прекрасно знаете, тварей с красными глазами. Публика затаилась. Клоун положил грызуна на импровизированный стул, вынул из глубокого кармана тесак и отрубил вредителю голову. Дружный «АХ!». Кому-то стало хиреть. Мой старый приятель отгрыз хвост, выплюнул его и впился острыми зубами в тушку, заев её так быстро, как, пожалуй, не справился бы и удав или лиса. Блевали все. Почти все. Я тоже блевал.
5. Покончим с гадостями. Хватит очищать желудок. Поговорим о другом. Попугаи. Вы любите попугаев? Я терпеть не могу этих птиц. У меня есть подруга, а у неё имеется друг. Этот друг работал в салоне, который торговал подсветкой для дома, дачи, огорода, машины, гаража, сарая и прочего. Бизнес оказался не слишком прибыльным, точнее вообще убыточным. Но другу моей знакомой было, в общем-то, на это плевать. И несколько месяцев его улыбчивая физиономия встречала и провожала потенциальных клиентов, не стремившихся отдавать свои кровные на разноцветный свет у себя на веранде или в подсобке, или ещё чёрт знает где. А помещение это напоминало аквариум. Вокруг прозрачные стёкла и он в центре, за стойкой, в окружении блестящих мерцалок, ослепляющих своим многообразием вычурных оттенков. Шла зима, суровая, снежная, злая. Мимо шныряли замёрзшие покупатели. Магазин-салон тот разместился в торговом центре, оттого нашему герою частенько приходилось наблюдать за ордами иноземных гостей, которые в несвободное время сбивают лёд с крыш домов и очищают замёрзший асфальт. От скуки он начинал считать количество местных и приезжих, и вывел пропорцию 1/9. Один наш на девять других. И рад бы поделиться с кем-то знакомым или даже чужим своим открытием, но, увы, посетителей в день набиралось не больше пяти человек и те хмурые и раздражительные субъекты. Шутка в том, что друг подруги заканчивал гуманитарный ВУЗ и неплохо, но даже виртуозно, изъяснялся на родном языке и слыл в узких студенческих кругах отличным полемистом. И в прозрачной клетке его талант терялся, иссякал. Катастрофически не хватало практики. Часто звонил приятелям, но болтливых среди них оказалось так, что по пальцам пересчитать. Он начинал говорить с собой, со стулом или вешалкой, на которой висел его пуховик. И иногда получалось нечто вроде диалога. Первый звонок сумасшествия прозвенел. Птицу заперли в клетке. Так просто. И ладно бы она умела летать, но кошмар состоял в другом. Птицей был попугай, умеющий говорить, но живущий с невидимыми рыбами в душном и тесном аквариуме. Разумеется, парень остался в своём уме и уволился ровно тогда, когда подходила новая, незаметная, но важная стадия шизофрении или чего-то похожего на неё, но более лёгкого. О деталях возможной болезни он так и не узнал и, полагаю, безмерно этому счастлив. Что с ним случилось дальше? Пёс его знает. Быть может, нашёл аквариум поглубже, с говорящими рыбами? Чем не сказка.
6. Кстати о сказках. Страшные истории на ночь любят все. Не врите, отмахиваясь, что вам чхать хотелось на ужастики перед сном, в любом случае вы обманываете сами себя. Договорились? Тогда слушайте, точнее читайте. Не слишком внимательно, ибо ничего мудрого я не напишу, но одну былинку припомню. Повествование сие вырвалось вначале из уст моего хорошего товарища, который много лет работал в скорой помощи. И сейчас трудится там же, не жалея нервов и здоровья своих. Аминь. Итак, за бутылочкой коньяка он поведал мне о психиатрической больнице и о мутанте, который там обитает. Я смеялся пуще вашего, но, признаюсь, был крайне заинтригован. «Что ржёшь? Слушай, как всё приключилось», - говорил товарищ мне, и я внимал.
«У нас практика была. Лет десять назад. Я тогда на третьем курсе учился. И послали нас в город Коставск. Заброшенное местечко скажу я тебе, глухомань страшная. Дикость. И знаешь, просто бы в больничку, так нет, удружал наш руководитель, определив в психушку, сумасшедших изучать. Писал диплом по теме, ух, как её», - товарищ долго тужится, но так и не вспоминает, - «короче говоря, про психические расстройства в ней тоже упоминалось. Приехали мы, значит, я и два моих однокурсника. Кругом озёра, болота, сам город на полуострове стоит, как на сапоге. И зовут его там не меньше, как наша малая Италия. Little Italy, короче, как в Нью-Йорке. А народец? Ты б их видел. Они и страны то такой, как Италия, не представляют и не вообразят никогда. Это я потом узнал, что какой-то заезжий москвич их городок так прозвал, а местным понравилось, гордость взяла. Психушка, да. Трёхэтажное строеньице, древнее, как останки первого австралопитека. Краски уже нет, облупился последний выцветший кусок. На стенах грибок, на потолке чёрные озёра. Аркхэм отдыхает. Знаешь в чём разница английских слов Sanitarium и Asylum? Верно, в прикладном значении. Первое – санаторий, второе – прибежище психов. У Кена Кизи, например, чистейший Sanitarium, а я увидел жуткий Asylum. Дружище, приколы начались с самого начала. Местом этим заведовал маразматик, контролировавший наш каждый шаг. Работа в принципе была не пыльная, листать архивы, искать интересные случаи, учиться ставить диагнозы по одним только симптомам. Чушь, согласен полностью, но с начальством не поспоришь. И вот мы трудились, зажимая носы от дикой вони и прикрывая глаза от гадких зрелищ. По вечерам я, бывало, разносил ужин по палатам. Чувствовал при этом себя надсмотрщиком в тюрьме общего режима. И в одной палате лежал мужик, лет пятидесяти. Вполне себе вменяемый, болтливый до чёртиков, начитанный и, сразу видно, когда-то неплохо образованный. Приношу я, значит, баланду ихнюю, а он мне как бы между прочим в щёлку бросает про мутанта слыхал? Я переспрашиваю, мол, про какого нахрен мутанта? А он отвечает – что по подвалу чертей гоняет. Мы постояли, лясы поточили, он мне про этого якобы мутанта сказок понарассказывал. Я впечатлился его фантазии и ушёл. Признаюсь, языками чесали мы с ними вечерами как закадычные, но его упоминания о мутанте этом выводили меня из благостного равновесия. Что за мутант такой?! Помню, сорвался я. Поди вниз, сам узнаешь. Плюнул и забыл. Со временем к чудикам привык. Знаешь, даже ничего странного в них больше не видел. Больные и ладно. Дядя Каланча, мужик этот так себя звал, сдружился со мной. И всё ровно, ладно, но мутант тот не давал мне покоя. Засел, сука, в мозжечок и требовал, чтобы я дерзнул и спустился в подвал дурки. Короче, мы с парнями как-то накидались дай божЕ. Декабрь морозил не по-детски, лапы красные, губища синие, ноги даже в валенках колели. В январе мы отчаливали восвояси, так что на разгадку времени мне оставалось всего ничего. А когда ж распутывать тайны, как не в пьяном угаре? Собрались мы втроём и направились вниз. Нашли ключ на вахте, насочиняли что-то сторожу и попёрлись в десять вечера чёрт знает куда. За окном темень, минус тридцать, а у нас внутри плюс сорок пять. Море по колено, понимаешь, да? Открыли скрипучую дверь, стали спускаться. Лестница была сырая и заледенела. Дружок мой один навернулся и проехал на заднице до самого пола. Свезло, что ничего не поломал. Электричество не включалось. Закон жанра, соображаешь? Нашли фонарь. Тут я уже почуял, что потихонечку трезвею. Шли, орали, звали кого-то к себе, подначивали. Дурачились, в общем. Весело было до тех пор, пока нашего друга кто-то не хватанул за куртёнку, а потом скрылся, только его и видели. Тут-то мы обосрались знатно. Хотели мотать обратно, но решили. Что мы, три мужика, с каким-то мутантом не справимся? И стыдно было бежать, мол, испугались чёрт знает чего. И до конца жизни будешь вспоминать и корить себя, что не разузнал всё до конца. И мы попёрлись вглубь всего этого заброшенного дела. Половицы скрипели, лучик фонаря шнырял из сторону в сторону и всё время выхватывал всякую дрянь, но только не то, что нам нужно. И на сей раз уже меня кто-то хватанул за щиколотку. Ух и обделался я тогда, заорал как блажной. А ручка такая маленькая, узенькая. Хвать – а её уже и нет. Бляха, как мне хотелось наверх тогда, ты себе не представляешь. Но мы продолжили наше шествие. Мужики стали тише, говорили шёпотом. Промелькнула чья-то тень, и показалась она нам страшнее всех придуманных ужасов на свете. У первого, кого мутант тяпнул, нервы сдали: завопил, дескать, игра теней, делать тут нечего, пошли наружу. Мы говорим – ссышь? Он отвечает – боязно. Что греха таить, на фоне всего этого развала, кошмара, каталок, использованных медприборов и операционных столов (что странно, ведь в психиатрии операции не приняты) нам стало тошно и страшно. А ведь по сути – что такое страх? То есть, к чему он приведёт? Э-э, не так. Смотри. Страх. Чего мы боимся? Того, что нам причинят зло. А высшее зло для человека что? Смерть. И, стало быть, мы не страшимся, а боимся умереть. Но это я потом размышлял, а тогда, помню, на нас из-за угла таки выпрыгнул этот монстр. Пасть раскрыта, когти выпущены, с хвостом – настоящий чёрт. Сиганул мутант на третьего нашего приятеля, тот матерился, визжал, просил снять «эту чёртову дрянь», а я и друг наш не можем, потому что хохочем, как умалишённые да за животы держимся. Наконец спасли парня от нападения, взяли мутанта на руки и понесли на вахту. Как наутро смеялся главврач и потешались другие сторожилы дурки – говорить не буду. Просто мутантом оказалась мартышка, сбежавшая однажды из цирка-шапито. С тех пор она живёт в подвале больницы и делает там, что хочет. У неё в уголке стоит клетка, миска с едой и водой, короче всё как у домашнего зверя. Однажды она напугала какого-то студента, спустившегося вниз чёрт знает зачем. Он не разобрал, что это простая обезьяна, раскричался, убежал оттуда, а на следующий день уехал из города. Говорят, пытался даже привлечь внимание властей и прочих сил на проблему «страшных медицинских опытов в психушке Коставска», но никто так и не проникся этой идеей. А обезьянку зовут Марио. Довольно милая и улыбчивая. Мы с мужиками пообещали сохранить страшную тайну и не лишать возможности пощекотать нервы новым любопытным студентам.